Е. Наклеушев. Введение в унологию, или единое знание

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ,

где автор чистосердечно доносит читателю,
как решился он на публикацию труда
столь дерзкого и неблагодарного

  А всему, что неверно сказано в этих писаниях, следует предпочесть то, что окажется вернее.
Ари Мудрый,
первый историк стран Скандинавии


Как явствует из названия этой книги, автор ее много на себя берет. Не обязательно быть Паниковским, чтобы захотеть спросить у автора: "А ты кто такой?" В самом деле, откуда бе-рется у автора дерзость предпринимать труд, требующий, надо думать, истинно энциклопеди-ческой образованности, по почтенному убеждению современности, ныне никак невозможной. В оправдание свое автор смиренно замечает, что, как известно историкам знания, оное пред-ставлялось современникам необозримым почти во все времена во всех высоко развитых куль-турных традициях. И, однако, в нем периодически развивалась тенденция к энциклопедиче-скому обобщению, связанная всякий раз с открытием более универсального взгляда на вещи, с позиций коего огромной частью "необходимых" сведений, накопленных предшественниками, оказывалось возможным пренебречь.

Так, уже архив знаний, накопленный физиками ко времени юности Ньютона, представ-лялся современникам совершенно неохватным. Не обладая сколько-нибудь связными представлениями о подоплеке физических явлений, тогдашние исследователи вынуждены были посвящать целые тома описанию феноменов, удостаивающихся в современных ру-ководствах разве что нескольких строк. Упомянем в этой связи многочисленные опыты со знаменитыми в свое время магдебургскими полушариями, из коих выкачивали воздух, а затем разнимали всевозможными способами, всякий раз заново по детски изумляясь силе оказываемого разъятию сопротивления.

С необходимостью Ньютон должен был ограничиться только более или менее беглым осмотром современного ему архива физических сведений - иначе, учитывая его продолжа-вшийся рост, он никогда бы оттуда не выбрался. То, на что Ньютон сознательно или бессоз-нательно рассчитывал, предпринимая свой революционный труд и извиняя "поверхностность" своей эрудиции - с точки зрения обывательской солидности, совершенно непростительную - был "парадокс изобретателя": то, что изобретения или проблемы, шире поставленные, ре-шаются легче, чем масса подчиненных задач. Это избавляет новатора от необходимости изу-чения массы информации, полученной при решении этих последних. Надо только суметь по-ставить такую обобщающую проблему, что требует проницательности и вкуса, дабы опре-делить в относительно "сырой" информации архива ранее накопленных сведений повто-ряющиеся принципиальные черты - и так вычленить из нее ее действительно необходимый минимум1.

На тот же парадокс изобретателя уповает автор этого труда, хотя и сознает, что его зада-ча много парадоксальней и невыигрышней, чем сравнительно ясно очерченная проблема Нью-тона. Предельная широта построения, на которую мы подвизаемся, требует вдобавок, кажет-ся, скорее первобытной "наивности"2, чем комбинированной ухищренности - все равно в принципе недостаточной - современных специалистов. Парадоксальным аналогом этой нерас-члененной познавательной хватки наших пращуров стала появившаяся в нашем веке способ-ность некоторых людей разом обнимать существо целых чуждых им по рождению культур3. Это свидетельствует, пусть косвенно, что задача интеграции разорванного доселе человече-ского знания может быть не столь безнадежно неразрешимой, как это кажется на первый взгляд.

Это, однако, не снимает вопрос, накоплен ли уже в архиве человеческих знаний тот не-обходимый минимум, что обуславливает самую возможность правильной постановки задачи их интеграции? До тех пор, пока указанная задача не признана удовлетворительно решен-ной, положительный ответ на этот вопрос может, конечно, быть только делом веры. Характер-но, впрочем, что вера эта резко возросла в ХХ веке. Раз за разом построение интегральной картины мира становилось сверхзадачей кибернетики, теории информации, теории игр и, ближе всех, общей теории систем.

Но - читатель имеет право и на этот вопрос - ухватил ли требуемый минимум знаний сам автор? Не все ли мы, бывшие подсоветские люди - исключения уникальны, - учились понемно-гу?..4 Вопрос этот долго нервировал самого автора, пока он не убедился, что разрабатыва-емый им метод связывает в единое целое - часто неожиданным для самого автора образом - на-столько многочисленные и по современным представлениям "совершенно несвязанные" дан-ные различных точных, естественных и гуманитарных наук, "непримиримых" философий и не желающих знать друг о друге религий, что это не может быть результатом одного ис-кусства автора, но свидетельствует, что метод стал предусмотрительней своего создателя - самый мощный критерий работоспособности любой вообще теории, а значит и полноты ее информационной базы.

Свидетельством зрелости метода стало для нас и ознакомление с работами В. Тро-стникова, исходившего во многом из отличных от наших посылок, но пришедшего к заме-чательно сходным выводам - по крайней мере в части критики узости современной научной метапарадигмы.

"Зрелость" метода не исключает, впрочем, неизбежные для неспециалиста во многих за-трагиваемых областях частные ошибочные оценки, интерпретации и мнения. Было бы истин-ным чудом, если бы таковых вовсе не было. Читатель, на которого рассчитывает автор, про-стит ему эти частные погрешности ради того грандиозного целого, что ему откроется.

Предварительные сведения о том, как исхитряется автор подойти к построению этого це-лого, сообщаются уже во Введении.

1 Можно думать, именно такой подход Ньютона к усвоению ранее добытого знания обу-словил то, что, по мнению его профессоров, он отнюдь не преуспел в годы своего обучения в колледже! (Ср. замечание Минковского - создателя наиболее совершенной интерпретации специальной теории относительности! - о своем бывшем ученике Эйнштейне: "Не ожидал та-кого от парня!")

2 Каковая "наивность" породила, однако ж, космологический миф, замечательно едино-образный во множестве своих локальных вариантов и поражающий современных космо-логов и физиков своей глубиной, часто смыкающейся с самыми революционными разра-ботками современной теории.

3 Приведу как пример блестящее определение В. Тростниковым целой метапарадигмы За-падного научного мировоззрения Нового Времени всего тремя словами: "Вселенная - само-регулирующийся автомат!"

Замечательна в этой связи также серия работ Георгия Гачева о национальных образах ми-ра.

4 Попав на Запад, наши эмигранты могли, однако ж, убедиться, что их тамошние со-временники образованы еще хуже, и, вообще, многие из бед, которые мы привыкли относить в счет тоталитаризма или нашей национальной незадачливости, общи всем цивилизациям на-шего времени, определяющегося, по Бердяеву, "волей к бездарности"...